Палпатин

Известие доставлено мне было, Что думы мрачные все разом смыло. Дарт Вейдер, верный мой адепт, Моя карающая длань, мой инструмент, Поведал, что Кеноби больше нет: Убит джедай спустя десятки лет. На станции, что смерти звать Звездою, Враги сошлись в своем последнем бое. Кеноби — седой, никчемный старик, Могуч и страшен бывший ученик. Схлестнулись двое, как огонь и лед, Но дряхлого джедая ждал просчет: Кроваво-красный меч, лихой замах — Кеноби испарился на глазах. И вот солдаты рапортуют с мест: На Татуине жил джедай как перст — Сам по себе, один, забившись в нору, — Покуда я вершил судьбу народа. На Татуине, да еще столь долго? По-моему, не много в этом толка. Чем занят был он, что его держало? Неужто дыр иных на свете мало? Готовил способ нанести удар Иль просто он чего-то ждал? Повержен враг — я должен ликовать, Но не могу с тревогой совладать. Гнетут вопросы разум мой несчастный; Ответы мне пока еще неясны, И первый мой вопрос наивно глуп: Куда джедая подевался труп? Сказал Дарт Вейдер, что в угаре сечи, Отправившей Кеноби прямо в вечность, В секунду ту, когда сразил джедая, Тот пал и испарился, умирая. Убийства ведь без тела не бывает, И это, признаю, меня пугает. Потом последние слова его (Дарт Вейдер до сих пор не понял ничего): «Сразишь меня на этом самом месте, Сильнее стану я нас, взятых вместе! Попробуй осознай такое разом!» — И фразы те иглой пронзают разум. Что это, ложь? Джедайская уловка? То Силы мощь? А что моя сноровка? Имел ли шанс Кеноби на спасенье? Ответ принес бы мне немало облегченья. И пусть Кеноби нет уже на свете, Нуждаюсь я в очередном ответе. Хоть мастер Йода мною был побит, Он тоже жив и где-то бдит. Куда бежал презренный мелкий трус? Здесь и догадок строить не берусь. Познает он еще мой темный гнев, Коли не сгинул гном, от старости истлев. А ежель Йода и Кеноби уцелели, Нет ли иных, что клонов одолели? И, в Чистке избежав печального конца, Не явится ли недруг на порог дворца? Никто не станет спорить, что я гений, Велик во всем — иных тут нету мнений. На что угодно буду биться об заклад, Но череде вопросов я не рад. Разгадки где искать — пока неясно. Смятенья душу бередят опасно. С насмешкой они шепчут: «Палпатин, Неужто победить не в силах ты?» Кеноби смерть — худое утешенье; От беспокойства нет нигде спасенья. Для ликованья повод, но покоя нет. Засим услышьте мой вам всем ответ: Настал тот миг, что был мной предречен — Народ Империи как никогда сплочен; Мы все вступаем в эру благоденства, Где только тьме великой будет место; И больше ни метаний, ни оказий Навроде мятежей джедайской мрази, Ни доброты — тем более пощады: Инакомыслящим у нас не рады. Мы спуску не дадим на этот раз: Файл милосердия пропал из наших баз. Империя забудет о невзгодах, Стабильности и славы ждут нас годы. Безволие и слабость позади — Нам в будущее с ними нет пути. Теперь подвластно все мне, что грядет, Любой коварный враг к ногам падет. Мятежников конец необратим, Лишь преданный мой Дарт прибудет к ним. «Звездою смерти», в строй введенной, Удар финальный будет нанесен им. Владыка Вейдер обнаружит базу, И жалкий бунт тогда заглохнет сразу. Клянусь, что ждет предателей расплата. Постигнет новая их всех утрата: Скариф да Джеда и Алдераан; На Явине Четвертом разразится ураган. Триумф придет, и в этом нет сомнений; Галактику поставлю на колени. О, Смерть, яви же ты свой лик смутьянам, Чтоб весь их мир окрасился багрянцем, Ты всадник наш, Империя — твой конь. Ты темной стороны пылающий огонь. Ты наша сила, талисман и флаг, И все-таки я главный здесь вожак. Финал повстанцев будет скоротечен: Им с радостью забвенье обеспечу. От Вейдера депеша сил смогла придать: Кеноби — и за ним повстанцы — будут знать: Я — Император их. А все, кто скажет «нет», Отправятся ранкорам на обед. Ступай же, Палпатин, всю дурь им выбей! Мятежников поганых ждет погибель. [Musical Outro Fade Out] [End]